Истоки (краеведческие очерки). 1996 год. - 6

Подробности

Опубликовано 10.11.2011 17:51

Рост хлебного поля

Если первоначально хлебное поле русской Вятки располагалось на сравни-тельно небольшой территории между рек Чепцы – на севере и Моломы – на юге, вокруг городов Хлынова, Котельнича и Орлова, то постепенно, в связи с расширением вятских земель, растет и их посевная площадь. В XV столетии южные границы Вятской земли отступили до линии рек Пижмы и Вои.
На заселенных русскими землях рост запашки идет за счет выжигания лесов. Соседствуют и сосуществуют подсечно-огневой и трехпольный способы земледелия, причем ведущим все ещё остается подсечно-огневой.
Оказавшись в приграничье с татарскими ханствами, вятчане активно участ-вуют в военных операциях по взятию и включению в состав Русского государства Казани в 1552 году и Астрахани в 1556 году. После ликвидации Казанского и Астраханского ханств территория Вятской земли ещё более разрослась. Увеличилось хлебное поле крестьян и служилых людей. На юге Вятской земли возникают помещичьи имения на отвоеванных у казанских татар и отнимаемых у инородцев пахотных участках и вновь распаханных площадях.
Во второй половине XVI столетия в присоединенных районах наблюдается интенсивный рост новых сел, деревень, поселков, займищ. Строятся города и слободы: Уржум, Яранск и Царевосанчурск (80-е годы), Малмыж (90-е годы), Кукарка, Трехсвятская-Елабуга (конец XVI века). Наряду с крестьянским и помещичьим землепользованием на Вятке возникает монастырское земледелие. Монастыри прибирали к своим рукам большие массивы земли и опутали феодальными повинностями около 100 тысяч крестьян.
Расширение запашки земли привело к окончательному утверждению трех-польной системы в земледелии в конце XVI – начале XVII веков Вятская земля превращается в крупнейшего производителя хлеба Русского государства и поставщика его в царские закрома, на внутривятские и общероссийские нужды, а также для торговли. Во второй половине XVIII века, (по переписи 1782 года) население Вятской губернии стало составлять чуть более 817000 человек, а в 1858 году оно составляло 2123904 жителя. В среднем на душу населения в это время производилось примерно 29 пудов хлеба.
К 1900 году население губернии увеличилось до 3030831 жителя (по переписи 1897 года). Сбор зерна на душу населения несколько снизился и стал составлять 27 пудов, так как рост пашни не поспевал за ростом населения, количество земли на душу населения сократилось. В то же время количество пахотных земель в губернии увеличилось до 5,5 миллиона десятин, из которых под зерновыми находилось 235 миллиона десятин, а остальная площадь занимались льном, картофелем и другими культурами. При этом нужно учесть, что в хлебное поле Вятки входили территории нынешних Удмуртской, части Марийской и Татарской АССР, а в числе вятского земледельческого населения 23 процента составляло нерусское население.
43

Вятка кормит Сибирь

С начала возникновения русских поселений на Вятке, а особенно после массовой колонизации в XIV столетии, вятчане питались своим хлебом – ржаным и яровым – из овса, ячменя, пшеницы. Крестьяне, да и большинство горожан после возникновения городов не только сами сеяли зерно, изготовляли муку, крупы, толокно, но сами и пекли хлеба: караваи, ярушники, лепешки, а также праздничное хлебное изделие: ватрушки, пирожки, домашние калачи, пряники, блины.
Однако уже с XVI века часть печеного хлеба и хлебных изделий готовилась для рынка и продавалась в городах. Возникает специализация городских ремесленников по изготовлению хлебной продукции как товара. Сведения об этом содержатся в документах конца XVIII столетия. В делах губернского правления за 1797 год сообщается, что среди ремесленников города Вятки числилось 10 пряничников, изготовлявших на продажу до 150 пудов пряников по 5 рублей 60 копеек за пуд; 80 – ремесленников-калачников, перепекавших до 50000 пудов пшеничной муки на калачи по 90 копеек за пуд, 50 мастеров-хлебников, перепекавших до 2000 пудов ржаной муки на хлеб по 40 копеек за пуд.
На продажу шла продукция, изготовляемая преимущественно из пшеничной муки: калачи (белый хлеб), баранки, булки, пряники, печенье, пирожки, ватрушки. Пшеничной муки для выпечки калачей и приготовления кондитерских изделий на рынок тратилось в 25 раз больше, чем ржаной.
Большинство ремесленников было объединено цехами. С 1830 по 1864 год в г. Вятке существовали 8 цехов, среди которых имелся булочно-хлебный и крендельный, состоящий из 52-х человек 18 хозяев и 34 подмастерьев. В 1879 году в булочном цехе насчитывалось 57 человек: 16 мастеров, 22 подмастерья, 19 учеников. Имелось также производство хлебной продукции для продажи на рынках в гг. Котельниче, Орлове и других. Покупателями её выступают купцы, чиновники, представители духовенства, служилые люди. Крестьяне городские изделия покупали редко и лишь в качестве гостинца для детей, когда позволяла мошна.
С последней четверти XVI столетия Вятка не только кормилась своим хлебом, но она должна была нести особую государственную повинность – поставлять хлеб в Сибирь для содержания приказных людей, стрельцов, казаков, служилых дворян в строящихся городах, крепостях, острогах после разгрома сибирского ханства в 1581 г. казацкими отрядами служилого человека Строгановых Ермака Тимофеевича и включения Сибири в состав Русского государства в 1596 г.
Тогда началось освоение сибирских просторов русскими служилыми людьми. По берегам рек возводятся поселки, города, крепости, остроги. Российское могущество, как об этом позднее говорил М. В. Ломоносов, стало приращиваться Сибирью. И в этом огромную роль стал играть вятский хлеб, поставляемый для питания государственных приказных и служилых людей, получивший название «сибирского хлеба».
«Сибирский хлеб» до (Верхотурья или Лысьвы, как правило, сопровождали вятские плотники, которые строили суда для дальнейшей отправки хлебных запасов по сибирским рекам. Они же часто возводили в Сибири крепостные сооружения, здания острогов, лабазы, амбары. На Вятке царское правительство набирало немало и «охочих людей» – добровольцев для колонизации Сибири, а иногда вятчан принудительно направляли на сибирское поселение.
В 90-х годах XVI века Вятский край поставлял в Сибирь 3260 четвертей хлеба, в начале XVII столетия – 3423 четверти муки, 507 четвертей круп и 607 четвертей толокна, со средины XVII века – 2262 четверти муки ржаной да 307 четвертей круп и толокна. Грамоты XVII века приводят разные цифры количества четвертей поставляемого Сибири хлеба и его производных, однако с 40-х до 80-х годов эти цифры стабилизировались.
44

Четверть хлеба, как мера сыпучих тел, равнялась 210 литрам, четверть вятской ржи считалась равной 8 пудам 25 фунтам, или 138 килограммам.
Вместе с Вяткой хлеб в сибирские города – Верхотурье, Тобольск, Сургут, Березов, Томск, в северную Мангазею поставляли поморские города – Устюг Великий, Вымь, Сольвычегодск, Пермь.
В связи с задержкой поставок хлеба в отдельные годы в сибирские крепости - города из-за неурожаев, смут и по другим причинам там возникали серьезные трудности в снабжении служилых людей, и населения. Например, в ноябре 1609 года тобольский воевода Катырев-Ростовский жаловался в Пермь воеводе С.Ф. Акинфову, что задержка хлебных запасов с Вятки и неприсылка их с Перми, с Устюга, с Сольвычегодска привели к тому, что «..ныне по всем сибирским городам голод великий и многие служилые люди от голоду разбежались на Русь...» Приведенный документ наглядно свидетельствует о зависимости сибирских землепроходцев-колонистов от вятского хлеба.
Однако эта зависимость со временем начинает падать. Обживаясь на новых местах, пуская корни в сибирской земле, русские «поселенцы, в том числе и вятчане, начинают высевать здесь хлебные культуры. В связи с этим сокращаются поставки «сибирского хлеба» с Вятки и из других мест, что особенно заметно с 40-х годов XVII века. И, наконец, в 1685 году в грамоте верхотурскому воеводе Нарышкину царь отменил всяки сборы хлеба на Вятке «на сибирские запасы, потому что ныне хлеб в сибирских городах пашут, и хлеб в Сибири родится многой».
Почти сто лет Вятка кормила Сибирь своим хлебом, помогая её становле-нию. Крупные поставки хлеба в Сибирь свидетельствовали о развитом земледелии на Вятке в XVII столетии.

Хлеб торгует и хлеб воюет

Наряду с Москвой, Нижним Новгородом, Вологдой, Архангельском, Вятка в XVII веке становится одним из крупнейших хлебных рынков страны. Широкая торговля зерном и мукой шла на Семеновской ярмарке в г. Хлынове (с начала XVII века) на Алексеевской ярмарке в г. Котельниче (с середины XVIII века). Вятский хлеб продавался на рынках Архангельска. Перми, сибирских городов, Казани, Астрахани, с XVIII века – в Петербурге.
С конца XVII столетия в иногородней торговле вятчан на первое место выходит торговля с Архангельском. Сюда по рекам Моломе, Лузе, Югу и Сысоле вятские купцы везли хлеб и другие сельхозпродукты. Активно торговали с Архангельском котельничские и орловские купцы. Орловский уезд поставлял в Архангельск муку, солод, крупу, толокно.
В 1801 году купцы закупили на Вятке для Архангельского порта и для вольной продажи: муки ржаной 124130 четвертей, ржи зерном 35790 четвертей, пшеницы – 1326 четвертей, семени льняного 11150 четвертей, овса 50 четвертей, сала говяжьего 21878 пудов. В 1845 году вятские купцы направили в Архангельск 45 судов с хлебом: 391250 пудов муки, 9592 четверти ржи, 1767 четвертей пшеницы, 41620 четвертей овса.
С начала 50-х годов XIX века торговля с Архангельском начинает отступать на второе место, увеличивается торговля с Петербургом, Нижним Новгородом, Усольем и другими городами. Так, в 1879 году вятские купцы доставили в Архангельск товаров на 700000 рублей, а в Петербург – на 2 миллиона рублей.
О растущих размерах торговли Вятки XVIII-XIX веков свидетельствуют цифры: в 1796 году в Вятской губернии было произведено 1134179 четвертей товарного, хлеба, а в 1855 году только на землях государственных крестьян его получили 2346224 четверти, из которых за пределы губернии вывезено 1027000 четвертей.
Особенно расширилась вятская торговля в связи с появлением пароходов и парового флота.
45

В 1861 году первый пароход на Вятке зимовал у с Истобенска. А в 1874 году на Вятке появилось первое пароходство. Многие жители с. Истобенска именно в это время стали ходить на пароходах рек Вятки, Камы, Волги, рек Севера и Сибири матросами, лоцманами, капитанами при перевозке купеческих грузов, в том числе и хлебных. Развитие парового флота и торговли породили «бурлацкий», как называли свою службу в речном флоте истобяне, промысел. Вятский хлеб продавался не только на внутренних рынках страны, но и через Архангельск, Петербург, Астрахань шел за границу, способствуя расширению внешнеполитических связей России.
Вятский хлеб выступал и в качестве воина, использовался для укрепления независимости Русского государства.
Хлеб Вятки помогал борьбе нижегородских ополченцев с польской и швед-ской интервенцией начала XVII века. Нам неизвестно, сколько денег и какие про-дукты были собраны на Вятке для второго нижегородского ополчения Козьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского, но исторические документы упоминают, что пожертвования на борьбу с поляками включали и хлеб. Значительное количество хлеба Вятка поставляла на общегосударственные нужды в период царствования Петра I.
Когда проходила затяжная война со Швецией, когда создавался русский флот, укреплялся Архангельск и строился стольный Петербург, когда русская армия ходила в Персидский поход, правительство Петра I наряду с разными формами резко возросших повинностей взимало с Вятки большое количество хлеба. В 1702 году по указанию царя Хлынов обязывался поставить в Архангельск, обороняющийся от шведов, ржаную муку и уплатить 3030 рублей для отправки хлебных припасов на Север.
Вятчане несли огромные расходы на военные нужды для содержания мобилизованных в своей области работных людей, которые участвовали в укреплении Архангельска и строительстве Петербурга. В период Персидского похода 1722-1723 годов Вятская провинция получила предписание доставить и отправить сплавным путем по Вятке, Каме, Волге – в Астрахань – для продовольствия войск 150 тысяч четвертей хлеба.
Когда начались наполеоновские войны, и приближающиеся к границам французы стали угрожать России, а затем в 1812 году вторглись на территорию Русского государства, на Вятке вместе с формированием отрядов ополченцев шел сбор пожертвований на борьбу с врагом. В числе пожертвований было 138 тысяч рублей денег, 24168 пудов муки, 2,5 тысячи аршин холста, обувь, одежда и другое добро.
Немало пожертвований вятчане собрали и в период Крымской войны 1853-1856 годов. Для разгрома вторгнувшихся в Крым захватчиков крестьяне, ме-щане, купцы и другие жители Вятки передали государству 41700 четвертей зерна, 2520 пудов муки, 4700 аршин холста.
Из очерка видно, что на протяжении веков вятский черный хлеб, выращиваемый тяжелым и упорным трудом наших предков, нашего народа, выступал в качестве кормильца, строителя и созидателя нашего Отечества, в качестве пахаря, мастерового, торговца и воина, стоящего на защите своей Родины. Хлебом кормилась Русь, хлебом Русь создавалась и укреплялась, хлебом Русь оборонялась, и не случайно через все века существования Русского государства наш народ пронес и передал новым поколениям пословицу: «Хлеб – всему голова».

Фамилии

Понятие фамилия произошло от латинского слова «фама», означающего семью, известность, знатность, славу. Латинское – фамилия и русское – семья – однотипны, семья – это союз людей, родственников по крови, объединенных единым предком, первоначальная клеточка общественного организма. Фамилия семьи это её прозвание, семейное имя, выделяющее семью из себе подобных и передающееся по наследству от старшего поколения к младшему, от дедов – к отцам и детям.
46

Вначале фамилии существовали, как дединные или отцовские прозвища – определения (патронимы). Например, Костя Юрьев, Каша Мартьянов, Лучка Галечанин, Первушка Вычегжанин, Нечайка Устюжанин, Пахомий Лазарев, Офимка Костромитин, Сафанейка Шеболин и другие. Прозвищные наименования семей записывались писцами ещё в XIV-XV вв. при княжьих дворах в специальные «памяти» для взимания податей с населения. К сожалению, эти книги не дожили до нас.
Позднее, в XVII-XVШ веках государство проводило все новые и новые переписи крестьян и посадских людей в интересах фиска. Сохранившиеся писцовые и переписные книги XVII века позволяют узнать социальный состав и наименования жителей Вятской земли этих времен. К числу наиболее ценных документов XVII столетия относятся: Дозорная книга князя Ф.А. Звенигородского 1615 года, писцовые и переписные книги 1629, 1645-46, 1654, 1678 годов, грамоты Архиерейского дома, храмозданные грамоты, купчие, закладные и т. п.
Переписи населения велись по имени – «с отцы и прозвищи». Например, Петрушка Калинин сын Корякин, Осипко Степанов сын Истобенец, Ондрюшка Савин сын Гребенев, Конашка Дементьев сын Челищев. В термин прозвища вкладывался тот же смысл, что ныне в понятие фамилия. Первоначально фамилии возникали у князей и бояр по названию их вотчин, а позднее были включены в официальные генеалогические книги: «Государев родословец» (с 1555 года) и бархатную книгу (XVIII век). Записями в названных книгах феодалы отстаивали право на занятие высоких государственных должностей «по породе» и привилегированное положение при дворе.
В писцовых книгах царствования Ивана IV появляются прозви¬ща – наименования крестьянских родов и тяглецов-горожан. А в XVII столетии по деревенским и городским прозвищным прозваниям писцами было «офамилено» все тяглое население страны. Позднее складываются фамилии служилых людей и духовенства. Начальные фамилии не были постоянными и могли меняться. Нередко жители деревень или городов имели по две фамилии: официальную в писцовых книгах и местную деревенскую или уличную, возникшую у крестьянской или городской семьи в связи с каким-то знаменательным, отмеченным жителями местности, событием, закрепившимся в новой фамилии.
Основной костяк вятских фамилий сложился в XVI столетии. Эти фамилии здравствуют и в настоящее время. Вот несколько примеров. В грамоте 1602 года патриарха Иова на постройку церкви в с. Шалегово упоминаются ходоки в Моск-ву – Петро Гребенев, Мирко Вершинин и Дмитрий Королев. Фамилии эти существуют в селе и поныне. В 1629 году зарегистрированы фамилии: Устюжанин, Цыбин, Столов (Стойлов), Вычегжанин; Двинянин, Целищев, Пленков, Вылегжанин, Савиных (Савин), Богомолов, Батухтин, Шевнин, Тупицын, Королев, Коржавин, Ярыгин, Мамаев, Шишкин, Лысов, Цепелев, Головин, Втюрин, Хренов, Давыдов, Черемхин (Черемухин), Тулакин, Трапицын, Смотрин, Даровских, Шевнин.
В книгах 1678 года появились новые фамилии: Жолобов, Таланкин, Смирнов, Уланов, Жаворонков, Ворожцов, Четвериков, Корякин, Киселев, Шамриков, Пленков, Тиунов, Курбатов, Строкин, Ожиганов, Губин, Безносов, Безденежных, Синцов, Мальшуков, Логинов, Копылов, Чикишев, Дуркин, Бажин, Хлопов, Халтурин, Меншиков, Титлянов, Исупов, Одегов, Питиримов, Душкин и многие другие.
Все эти фамилии вошли позднее в «ревизские сказки» – материалы ревизий, производившихся с 1718 по 1887 годы для счета облагаемого налогами населения. Перепись 1897 года навечно узаконила фамилии за крестьянами и горожанами. Юридически же, документально фамилии оформлялись лишь в советское время, когда шла паспортизация населения страны.
С побережья Вятки по её протокам колонисты проникают в глу-бинные лесные районы и на новорасчистных площадях основывают займища, починки, деревни, села. Начальный коренной костяк фамилий вятчан складывался по среднему течению р. Вятки, в междуречье Чепца-Молома, в современных Кирово-Чепецком, Орловском, Оричевском, Котельничском, Верхошижемском районах.
47

В дальнейшем русские фамилии появляются по нижнему течению р. Вятки, когда после ликвидации Казанского ханства в 50-х г. XVI века здесь начинается бы-стрый рост русских поселений. Центральные районы Вятской земли стали базой для последующего заселения русскими территорий теперешних Нолинского, юго-западной части Слободского, западной части Глазовского (Удмуртская АССР), затем Уржумского, Советского, Яранского районов. Одновременно с «вятской» в Яранский и Уржумский районы проходила усиленная колонизация с р. Волги. В северном регионе – Кай, Зюздино, Афанасьеве, Бисерово – заселение русскими людьми проходило из Вологодско-Устюжской и Пермской земель.
«Географические фамилии» подтверждают, что основная масса переселен-цев к р. Вятке пришла из Новгородской, Двинской, Устюжской, Вологодской и других земель Поморья и Севера, а также отражают связи Вятской земли с Уралом, Сибирью, городами Волжского бассейна. Они одновременно показывают пути внутривятских миграций. Это Устюжанин (ов) (г. Устюг), Двинянин (ов) (р. Двина), Сысолятин (р. Сысола), Пермитин, Пермяков, Перминов (г. Пермь), Белозеров (оз. Белое Озеро), Мезенцев (р. Мезень), Галечанин (г. Галич), Костромитин (г. Кострома), Лузянин (р. Луза), Вачевских (р. Вача), Вычегжанин (р. Вычегда), Тотменин (р. Тотьма), Вологжанин (г. Вологда), Вохмянин (р. Вохма), Литвинов (Литва, Белоруссия), Бахтин (р. Бахта), Тверитин (ов) (г. Тверь), Чухломин (г. Чухлома), Костромитин (г. Кострома), Лузянин (р. Луза)...
Ряд фамилий произошли от прозваний, характеризующих социальную и социально-административную структуру русского средневековья. К ним относятся фамилии: Князев, Бояринцев, Воеводин, Тиунов, Воинов, Пушкарев, Игумнов, Монахов, Смердов, Крестьянинов, Половников, Хлопов, Ярыгин. Много фамилий образовано от собственных языческих и христианских имен-патронимов: Морозов, Нелюбин, Нечаев, Нежданов, Торопов, Томилин, Субботин, Злобин, Попов, Матвеев, Костин, Богданов, Яковлев, Иванов, Дмитриев, Никитин, Максимов, Антонов, Леванов, Касьянов, Фоминых, Васильев, Титов, Макаров, Меркушев, Федяев, Королев.
Н.В. Гоголь в поэме «Мертвые души» образно отметил необычайную способность русских людей определять личность человека прозвищами, перешедшими просто в фамилии: «Выражается сильно российский народ. И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потому тащит он его с собой и на службу и в отставку, и в Петербург, и на край света. Произнесенное метко, все равно, что писаное, не вырубается топором».
Большое количество фамилий возникло от прозвищ их родоначальников, имеющих какие-то броские черты внешнего облика, характера, речи, поведения, определяющие физические и психические характеристики человека. Это Бессонов, Бушуев, Ожиганов, Буторин, Губин, Зыков, Воронцов, Долганов, Зеленин, Зубарев, Курбатов, Коржавин.
Броские внешние черты личности видны в фамилиях Лобанов, Носков, Шишкин, Плешкин, Корякин, Поглазов, Толстиков, Клешнин, Кривошеин, Коротких, Бритоусов, Зырин, Дряхлов, Челишев, Лысов, Головин, Рубцов, Долгушин, Малышев, Брыляков, Головизнин, Лапихин, Смотрин, Бородулин, Видякин.
Внутренний мир человека, отношение к нему раскрываются в фамилиях: Душкин, Халтурин, Хорошавин, Лялин, Сластников, Неустроев, Таланкин, Безденежных, Тяжельников, Гулин, Ревякин, Тупицын, Богомолов.
Множество фамилий произошло от занятий, трудовой деятельности, реме-сел, профессий людей. Это Гребенев, Жолобов, Шевнин, Цепелев, Овчинников, Ситников, Овсянников, Коновалов, Кузнецов, Токарев, Масленников, Гвоздев, Веретенников, Пивоваров, Кожемякин, Черепанов.
Немало фамилий возникло от прозвищ, обозначающих животных, птиц, насекомых, растений: Ежов, Зайцев, Кротов, Волков, Медведев, Конев, Быков, Козлов, Чирков, Куликов, Воронов, Жаворонков, Скворцов, Жуков, Мошкин, Комаров, Мухин, Березин, Елькин, Черемухин, Капустин, Хренов, Пестов, Хлебников, Пшеницын, Толоконников, Суслов, Сметанин.
В основу ряда фамилий легли названий бытовых предметов: Столов (Стой-лов), Корытов, Решетников, Чарушин, Ложкин, Горшков, Шилов, Пиков, Костылев.
48

Некоторые фамилии имеют иноязычную основу: Дуркин – от татарского имени Дурас, означающего дурного, беспутного человека, Уланов – от монгольского слова улан – красный, красивый, Шабардин – от древнетатарского имени Шахмердин, означающего царь храбрых, Шарапов – от татарского слова шарап, означающего честь, благородство. Существовали церковные фамилии: Спасский, Архангельский, Рождественский, Флоринский.
Старинные фамилии и нынче в составе жителей района составляют веду-щую основу.

Языческие верования

Новгородцы, колонизуя Вятский край в XI-XIV веках, принесли сюда православное христианство и, вместе с ним, множество славянских верований. Поэтому в мировоззрении русских жителей бассейна реки Вятки утвердился дуализм религиозных догм и верований: вятчане исповедовали официальное христианство, но продолжали почитать и языческих богов своих далеких славянских предков.
Поклонение огню связывалось с представлениями о нем как о первооснове сотворения и существования мира: все создается огнем, выходит из огня, уходит в огонь, пожирается огнем Вятчане верили в чистоту вновь возгнетаемого огня, произносили заклинания огню на очаге. Оскорбить огонь, плюнуть в него считалось непростительным кощунством: нарушитель чистоты огня, его осквернитель, по верованиям крестьян, должен был морщиться, высохнуть, зачахнуть, умереть.
В земледельческих ритуальных Праздниках существовал обычаи жечь костры и перепрыгивать через огонь. Считалось, что он очищает людей от скверны, лжи, зла, наветов, порчи, колдовства.
По преданиям крестьян, огонь в качестве божка или духа появлялся среди людей в образе огненного змея или человекообразного существа, пылающего ярким светом, дышащего нестерпимым жаром, слепящего пронзительно белой резкостью. Этих духов огня называли огненными (вогненными), огневиками или огнянами. Огняне могли сотворить для людей добрые дела и наказать их злом, приносить благо или злу беду. Гнев огнян проявлялся в ударах молнии в крестьянские строения, в пожарах, в болезнях, при которых жар съедал человека В деревнях широко распространялись легенды о любовных похождениях вогненных, об их визитах к женщинам, потерявшим супружескую верность, или к вдовам, безумно скучающим по умершим мужьям. В этом случае, после заката солнца, в сумерках, вогненный влетал в трубу дымохода избы томящейся женщины в облике её любовника или умершего мужа и проводил со своей избранницей в любовных утехах ночь до утра. Когда же пассия вогненного случайно видела его лицо, он душил любовницу. На рассвете, тем же путем, каким вогненный проникал в дом, он с шумом вылетал снопом из трубы дымохода, рассыпаясь над деревней на тысячи искр. По этому искрящемуся, горящему снопу жители деревни определяли, где томится жертва тоски и любви вогненного. Рассказы о вогненных из поколения в поколение передавались в деревнях.
Широко распространенным обычаем было почитание и поклонение воде и водным божествам. Издавна установились праздничные шествия для поклонения воде у мельниц-шумих, по берегам рек. У нас в районе чтимой являлась мельница-шумиха Усовская близ Камешницы. В обиход вошло хождение для молений на реку Великую, где будто бы в древности была обнаружена чудотворная икона святого Николы Великорецкого. Обряд паломничества на реку Великую возник давно, но официально церковью он был канонизирован в XVIII веке и существует до наших дней.
В ритуалах молений и обрядов у вод теснейшим образом переплелись языческие и христианские верования. Вера в водяных держалась до недавних времен. Местами обитания водяных и прислуживающих им русалок и див считались омуты у мельниц, водовороты в реках, глубокие ямы в озерах. Водяной имел отвратительную внешность, походил на утопленника. Иногда появлялся в платье из водорослей и тины, опояска костюма состояла из речной травы.
49

Отдохнув днем в омуте, ночью водяной на соме объезжал свои владения, шумел, вертел воду в воронках-водоворотах, пускал пузыри, шлепал по воде ладонями, всплывал на поверхность колесом или бороной, показывая всем своим видом, что он является хозяином рек и озер. С вечера и до утра водяной вредил людям: рвал сети рыбаков, опрокидывал их лодки, топил и уносил в омута купающихся, напуская на пьющих воду, болезнь – водянку, разрушал плотины и елани мельниц, губил скот, переправляющийся через перекаты рек. Водяному приносили какую-нибудь жертву, и он становился мягче, хотя никогда не был добрым. Водяные являлись товарищами леших и полевых и недругами домовых, но значительно злее и коварнее всех их.
Языческие таинства поклонения воде и очищения его вошли в обряды христианства: окунание новорожденных в воду купели при крещении, обрызгивание водой вступающих в брак против колдовства и порчи, обмывание умерших при захоронении, пользование «святой» воды против болезней и для других целей.
Со времен седой старины наши предки создали культ почитания земли. В их религиозных верованиях почетное место отводилось покровителю полей и земледельцев – полевому, или полевику. По верованиям, полевик творил добрые или злые дела, которые решали судьбу урожая. От него зависела обеспеченность крестьянских семей хлебом и их жизнь. Величиной полевик равнялся высоте растущих зерновых, а после жатвы высоте оставшихся стеблей злаков. Людям полевик не любил представляться. А если и показывался кому – видели его в крестьянском обличье – портяной будничной одежде, остроконечной шапке на голове и в лаптях. Больше был простоволосым: цвет волос на голове и на лице имел соломенно-ржаной. В праздники, отражающие земледельческие занятия, крестьяне старались задобрить полевика молитвами, приговорами-заклинаниями, песнями и жертвоприношениями. Весной, при посеве зерновых, летом, в период их роста, особо при отсутствии дождя, осенью, в пору уборки урожая священнослужители проводили на полях моления. При этом полевикам приносили в поле печеный хлеб с солью, стряпаю, квас, пиво и оставляли их на межах или в бороздах. При посеве в зерно для питания полевого подмешивали крошки хлеба.
Полевика задабривали в завершении уборки урожая. Как правило, оставляли на полосе колосья для завивки бороды полевому, несжатые стебли злаков собирали в пучок, скручивали и связывали, как сноп. Считалось, что полевой, когда жницы завершали работу в поле, подсматривал за ними, перебегая в облике козла от суслона к суслону и скрываясь в них. Он видел, как последний сжатый сноп жницы наряжали в сарафан, украшали лентами и бусами, надевали на него кокошник и водили вокруг хороводы, воспевая хлеб и славя его, полевика – козла. Он смотрел, как этот разряженный сноп под песни и речитативы-причитанья уносился в деревню и ставился в красный угол избы, где для жниц был приготовлен праздничный обед.
Жизнь крестьянина постоянно была связана с лесом. Это породило веру в лесного бога – лешего, ещё его называли лесовиком, лесовым, лешаком. По крестьянской мифологии леший появлялся в лесу весной, когда просыпалась природа. Был он разнолик: высок, как рослое дерево, и мал, как мельчайшая лесная травка. Ходил без шайки, отличался остроголовостью, косматостью. Волосы носил длинными, встрепанными, зелеными по цвету. Бровей и ресниц не имел, а потому, когда выходил греться к костру лесных путников, прятал «рожу». Превращался в птиц и зверя, особенно в волка и филина. Когда требовались, перевоплощался в старика-пешехода в звериной шкуре или мужика с котомкой. Любил качаться на ветвях деревьев, висеть на них вниз головой, переходить с дерева на дерево.
Леший выделялся шумливой разнозвучностью: свистел зловещим посвистом, пронзительно хохотал, хлопал в ладоши, аукал, плакал ребенком, стонал умирающим, ржал лошадью, мычал коровой, лаял собакой, мяукал кошкой, шумел буйным лесом, журчал лесным потоком. Людей пугал грубыми выходками: встречая путников и грибников, заводил их в чащи и болота, заставлял плутать, потешался над ними. Для избавления от этого наваждения крестьяне переодевали на изнанку свои платья и находили верные тропки. Шутки ради мог до смерти защекотать в лесу встречного. Хватал и уносил в лесные дебри крестьянских детей, проклятых отцом и матерью.
50