Вахта без отдыха.

Подробности

Опубликовано 13.01.2023 21:09

Советская культура. № 101, 17 декабря 1974 г.

Энтузиасты культурного фронта.
Вахта без отдыха.

Вятка — река скромная, но с характером. Весной буйно разливается на километры, рушит крутояры, а летом усыхает, ласково жмется к песчаным берегам. Для речников такая река не подарок — мигом посадишь судно на мель.
В ста километрах от Кирова, вниз по Вятке, стоит знаменитое старинное село Истобенск. Чем знаменито? С незапамятных лет здесь живут лучшие огородники. И такие предприимчивые, что соленые огурцы держать научились зимой в бочках подо льдом. Весной те огурчики — с хрустом и укропным запахом — нарасхват.
А гармонь вятская? Многие о ней слыхали, но не все знают, что пошла она из Истобенска.
О привольных вятских лугах не зря сказано: на них здешние крестьяне вывели некрупную. неприхотливую, но удойную породу коров и назвали по имени села истобенской.
Всего этого селу хватило, чтобы стать знаменитым. Но не сказано, пожалуй, главное: о здешних водоливах, лоцманах и капитанах. Река у Истобенска коварная: перекаты, мели, воронки. И по ней издавна сплавляли на барках изделия вятских чугунолитейных и железоделательных заводов. Груз тяжелый, того я гляди, сядет баржа на мель. Уж лучше местного истобенского мужика нанять — он-то проведет. Тах и становились лоцманами, а потом и капитанами бывшие крестьяне. Освоили они Вятку, подались на Северную Двину, на Каму и Волгу. До Амура дошли за те четыре века, что существует село.
Известный советский художник, академик А. А. Рылов, истобянин по рождению, писал в своих «Воспоминаниях»: «Если бы я с первых дней не попал в Вятку, а застрял в этом селе, из меня, наверное, тоже вышел бы капитан или лоцман».
Рассказывает мне об этом Василий Георгиевич Пленков. Он тоже коренной истобянин. Как многие здешние крестьяне, мог стать капитаном или как его земляки Данило Нелюбин или Иван Крысов, гармонным мастером или кузнецом, как Кирилл Тулакин. Жили эти его земляки кто сто, кто полтораста лет тому назад, друг друга не знали и знать не могли. А почерк у них был один — истобенский. Проходили десятилетия, и стали забывать тех знаменитых людей даже односельчане. И забылись бы великие умельцы, если бы однажды их земляк Василий Пленков не задался целью все узнать о редком селе и его людях.
В 1946 году Василий Пленков пришел первый раз на краеведческий «вторник» в кировский музей и получил задание рассказать о крестьянском позте-самородке, уроженце ИстобенскоЙ волости Зыкове.
Сегодня на полках личного архива Пленкова около тысячи папок с документами о земляках-вятичах. Да еще две сотни тематических папок по самым различным вопросам: о городе Кирове, празднующем нынче свое 600-летие, о старейшей областной библиотеке им. Герцена, о Вятском речном пароходстве, о соединении реки Вятки с Северной Двиной, о местных говорах... В каталожных ящиках более 70 тысяч карточек с огромным числом ценнейших библиографических справок.
Как все это смог сделать один человек?
Всю жизнь Василий Пленков работал. 26 лет он был «при масле»: молочная артель есть в Истобенске. В выборе этой работы ничего странного, и ничуть Пленков «не выломался» из истобенских — помните о единственной в Кировской области местной истобенской породе коров. Разъезды, командировки, учеба — вот что такое эта работа. Когда уж тут заниматься краеведческим делом, кропотливым, требующим много времени!
Но Пленков извлекал пользу даже из этих трудностей. К примеру, послали его учиться в Москву, полностью оторвали на два года от родных мест, а он стал выискивать в столичных библиотеках сведения о родном селе.
Почему Василий Пленков занялся краеведением?
Этот вопрос не показался ему странным.
— Я расскажу об одном случае,— начал он.— очевидцем которого стал на вокзале в Москве в 1929 году. Бегает по перрону молодая взолнованная женщина и спрашивает, нет ли кого нз Вятки.
— Я, — отвечаю, - вятский.
Она ко мне. Оказывается, заканчивает педагогический институт, направляют в Вятку, в поселок Мураши. С волнением говорит:
— Там, я слышала, днем по улицам волки бегают. Что мне делать?
Зло меня взяло, я не очень ласково отвечаю:
— Представьте железную дорогу, по которой паровозы снуют, локомотивное депо рядом, железнодорожная станция — это как раз и есть Мураши. Вот и судите, каково там волкам...
Грустно и смешно. В самом деле, сколько нелепицы о вятской земле, о вятском мужике было наговорено! И несообразителен он, и неуклюж, и говорит коряво, все невпопад. Обидно было это слышать, и решил я доказать, что был вятский крестьянин и смышлен, и ловок.
Начал Пленков копаться в архивах, читать старые книжки, дабы доказать, что не на голом месте стали создавать нынешние мастера свою умную продукцию. Ведь еще в конце прошлого века уроженец села Роговское Слободского уезда Николай Долгов сделал лучший в России и более совершенный, чем иностранные, вагон-путеизмеритель.
Выступая перед кировскими шинниками, Пленков обязателыно упоминает о том, что в 1752 году вятский крестьянин-самоучка Леонтий Шамшуренков удивил ничему не удивлявшихся петербуржцев «самобеглой коляской» — прообразом нынешнего автомобиля.
Из-за своей бедности умельцы иной раз сознательно «изобретали велосипед»: невозможно было иупить увиденную у богача фабричную машину, поэтому делали ее сами. И она работала, помогала в хозяйстве. Да, наверное, не это было главное. Суть в том, что неграмотиый крестьянин своим умом постигал считавшееся недоступным и тем поражал окружающих. Возьмите деревянные карманные часы вятских мастеров Бронниковых. Любой музей считает за честь иметь их в своей коллекции.
Крестьянин починка Решетниковсхого Афанасий Григорьевич Решетников, увидев новую машину, говорил: «Сам сделай». Он сделал швейную машину, станок для резки бумага на узкие полоски. Станок стоил з пять раз меньше заграничного, за него Решетников на Казанской промышленной выставке в 1890 году подучил серебряную медаль. А через некоторое время хозяин спичечкой фабрики захотел иметь машину для производства спичечной соломки, потом еще одну для набора спичек в пачки и укладки спичек в коробки. От хозяина требовалось только одно — показать умельцу подобную машину в натуре, а остальное уже дело Решетникова: «Сам сделаю!»
Об этом я прочитал в книге Пленкова «Вятские умельцы». В небольшом сборнике очерков рассказано о двух десятках нзобретателей-самородков.
Мне казалось, что краеведу идти по следам прошлого легко и просто — нужны лишь усидчивость, терпение и совсем не обязательны смелость и мужество.
1952 год. В редакции областной газеты один из журналистов мимоходом роняет фразу, что будто бы К. Э. Циолковский жил в Вятке. У большинства присутствующих слова эти вызвали лишь усмешку — какому городу не хочется приобщиться к великому имени! А у Пленкова те слова разбудили вполне естественное желание доказать или опровергнуть сказанное.
Он идет в областной архив, заводит переписку с библиотеками Москвы и Ленинграда, пишет в Калугу, поднимает «Вятские губернские ведомости», «Историю вятской гимназии».
В октябре 1953 года в областной молодежной газете появляется небольшая заметка: «К. Э. Циолковский в Вятке». Она была неожиданностью не только для кировчан, но и для сотрудников Дома-музея Циолковского в Калуге.
Открытие Пленкова помогло стереть, по существу, последнее белое пятно в биографии ученого. Ведь благодаря изысканиям Пленнова мы теперь знаем, что двенадцати лет Костя Циолковский стал гимназистом и три года учился в вятской гимназии, тогда как биографы ученого вообще отрицали даже начатки систематического образования у К. Э. Циолковского. Документы, обнаруженные Пленковым в областном архиве, не только убеждают в обратном, но и рассказывают, как он учился. Да, девяти лет мальчик потерял слух, это сказалось на его детстве, на формировании характера, но и в двенадцать лет он оставался ребенком любознательным, шаловливым. В штрафной книге вятской гимназии за 1871 — 1872 годы записано: «25 августа учении 2 класса Циолковский за шалость во время перемены наказам часовым арестом».
Есть у Пленкова книга, в которой гости записывают добрые слова в адрес краеведа, пожелания, советы. «Встречаются» в этой книге земляки, которые не видят друг друга десятилетними. Они поразъехались по стране, стали известными людьми. Вот только вятские места, где родились или воспитывались, стали с годами забываться. В такой момент появляется «на сцене» Василий Георгиевич: поздравит с вышедшей книгой, порадуется выставке, похвалит за очередную фотоработу, попросит (на правах земляка) что-то для своего архива, для той персональной папки, о которой человек и не знает вовсе.
Скольких «приучил» к Вятке таким образом Василий Пленков! Не без его влияния узнали дорогу в Киров писатели Василий Субботин, Григорий Боровиков, Юрий Лаптев, Леонид Хаустов, Леонид Рахманов.
«Перепечатал по вашей просьбе отрывок из своих воспоминаний о вятском периодо жизни. Он оказался очень кратким, но в нем есть та сущая правда, которая осталась в моей памяти, и то, что я берегу, чем дорожу я сохраню до конца жизни.
...Если представится возможность, то с удовольствием навещу вас. Интересно, остался ли дом Зоновых? Если да, то я хотел бы иметь снимок. Жили мы тогда на втором этаже. Жду вашего письма».
Так писал в январе 1960 года Пленкову народный художник СССР, член-корреспондент Академия художеств Н. Н. Жуков.
А этому предшествовало письмо Пленкова Николаю Николаевичу с просьбой рассказать о детских годах, проведенных о Вятке, назвать дом, где жила семья, знакомых того периода.
С этого началась переписка большого художника и «въедливого» краеведа.
А Пленков, не дожидаясь приезда художника, уже искал дом, где жила семья судебного следователя Николая Жукова.
В 1964 году Николай Николаевич приехал в Киров, присутствовал на открытии своей персональной выставки, а на следующее утро сбежал в тесную комнатку Пленкова. Потом два пожилых человека, больше похожих в тот момент на детей, пошли искать дом Коли Жукова.
И ничего не могли найти.
Потом в письме из Москвы Жуков успокаивал Планкова и уверял, что при настойчивости, присущей Василию Георгиевичу, дом непременно будет найден, а если нет, то расстраиваться не следует, суть не в этом.
Но ошибся Жуков — нашел Пленков дом его детства, и место, где шумел в былые годы тенистый сад.
Они виделись один раз, небогата их переписка, но как сумел художник определить суть пленковских исканий: труд, подобный пожизненной вахте без отдыха!
...Как только Вятка сбросит ледяной панцирь и ее гладь огласят гудки пароходов, Василий Георгиевич начинает собираться в путь. Он едет по «бархатному» речному пути в Истобенск. И после поездки заветная папка по истории родного села и людей, в нем рожденных, пополняется новыми материалами.
В прошлый приезд осуществилась его давняя мечта — создан здесь музей истории села. Нынче Василий Георгиевич повез туда документы, фотографии. Повез домой, в Истобенск.

В. ИВАНОВ.
КИРОВ

Жизнь и судьба вятского краеведа.

Подробности

Опубликовано 09.04.2022 22:13

А. Л. Рашковский. Жизнь и судьба вятского краеведа.

Когда я, после поступления в Кировский политехнический институт в 1964 году, начал часто ходить в Герценку, то постоянно встречал там аккуратно одетого скромного старичка, который всегда сразу шел в краеведческий отдел библиотеки. Только гораздо позднее я узнал, что это Василий Георгиевич Пленков. Краеведением я тогда не интересовался и на краеведческие четверги не ходил.

Были другие интересы. И только когда я начал постоянно работать в ГАКО, то понял, какой огромный вклад в вятское краеведение внес этот скромный исследователь в самом высоком смысле этого слова.
Василий Георгиевич Пленков родился 11 января 1897 года в деревне Нижние Пленковы Истобенской волости Орловского уезда Вятской губернии.
Окончил Истобенское двухклассное училище Министерства народного просвещения в 1911 году, в 1912 году работал на лесозаводе в городе Архангельске. В 1913–1915 гг. служил матросом Вятско-Волжского пароходства.
В 1915–1917 гг. был солдатом 10 Гренадерского Малороссийского полка Юго-Западного фронта. В 1920-е гг., вернувшись на родину, работал на Истобенском маслозаводе. Вот что писал об этом селе сам Василий Георгиевич: «В 100 км от Кирова, вниз по Вятке, стоит старинное село Истобенское. С незапамятных времен живут там лучшие огородники. И такие предприимчивые, что соленые огурцы держать научились зимой в бочках подо льдом. Весной же те огурчики – с хрустом и укропчиком – нарасхват… А гармонь вятская? Многие о ней слыхали, но не все знают, что пошла она из села Истобенского».
В 1929 году В. Г. Пленков окончил Высшие практические курсы сельскохозяйственной кооперации в Москве по факультету молочной промышленности. Он специализировался как технолог молочного производства в родном крае. Позднее работал в органах Госконтроля, а в 1955 году вышел на пенсию и полностью посвятил себя краеведению.
В. Г. Пленков – участник Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, член КПСС с 1942 года, а с 1958 года – член Союза журналистов СССР.
С 1917 года Василий Георгиевич активно выступал в местной и центральной печати. Его статьи и заметки публиковались в журналах «Крестьянка», «Молочная промышленность», «В мире книг», «Уральский следопыт», в газетах «Вятская деревня», «Вятская правда», «Кировская правда», «Комсомольское племя», «Пищевая индустрия», «Советская Россия», во многих районных газетах Кировской области. Они печатались во многих альманахах и сборниках [1].
В. Г. Пленков написал свыше 1000 статей, очерков и заметок. Он является автором книг «Мастер Василий Пятов» и «Вятские умельцы».
Литератор Михаил Александрович Ардашев писал в газете «Советская Россия»: «Вернувшись с 1 Мировой войны, Пленков создал в родной деревне Нижние Пленковы культурно-просветительский кружок молодежи. Постепенно его все более и более привлекала история родного края, его выдающиеся люди. Он стал краеведом. Интересные материалы он собрал, например, о механике-самоучке, изобретателе жатки, сенокосилки и сеялки А. Н. Хитрине. Они опубликованы в восьмом томе Трудов Института истории, естествознания и техники за 1956 год.
Для Министерства сельского хозяйства СССР Василий Георгиевич составил указатель литературы по местной истобенской породе крупного рогатого скота (маслозавод, построенный в селе Истобенском в 1915 году, производил из молока кооператоров села и близлежащих деревень французское сладкое масло, которого сегодня никто не выпускает у нас в стране). Ленинградскому институту молочной промышленности Пленков выслал биографическую справку о котельническом изобретателе способа изготовления сухого молока З. С. Боброве» [2].
Журналист И. Дроздов писал в газете «Известия»: «Сорок лет назад, в 1928 году, Пленков завел первую папку «Места, события и люди, связанные с пребыванием в Вятке Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина». Он рисовал комнаты дома, в которых жил писатель, опрашивал стариков, рылся в архивах (сегодня в архивном фонде Василия Георгиевича Пленкова свыше 1300 таких папок. – А. Р.). Только с 1917 по 1968 год он опубликовал в местной печати более 700 рассказов о людях Вятского края» [3].
Для примера, приведу одну до сих пор не разгаданную загадку истории Вятского края, обнаруженную Пленковым. Из письма В. Г. Пленкова Александру Дмитриевичу Фокину от 7 марта 1959 года: «Не слыхали ли Вы о существовании Березовской волости, которая якобы была на территории теперешнего Нагорского района? Будто бы эта волость долгое время существовала самостоятельно, о ней не знало царское правительство. Когда она была обнаружена и обложена налогами, то жители ее разбежались, и осталось пустое место. Недавно даже колокол нашли на месте этого села» [4].
Подавляющая часть выступлений В. Г. Пленкова в печати посвящена выдающимся деятелям и уроженцам Вятской земли. Он воскресил память о многих замечательных наших земляках: общественно-политических деятелях, ученых, изобретателях, литераторах и др. Тематика его статей и очерков широка и разнообразна, велик объем новых сведений, введенных им в оборот историков и краеведов.
С особой настойчивостью и интересом В. Г. Пленков собирал материалы о вятских умельцах. В его картотеке учтено несколько сот механиков и изобретателей, недаром журнал «Уральский следопыт» наградил своего сотрудника В. Г. Пленкова значком «Почетный следопыт». Василию Георгиевичу удалось собрать сотни редких фотографий и портретов, вырезок из старых газет, библиографических заметок.
Теперь имя и труды В. Г. Пленкова знают далеко за пределами Вятской земли. Его вклад в изучение родного края значителен и неоспорим.
В 1982 году родственники краеведа передали документы личного фонда В. Г. Пленкова в Госархив Кировской области.
До сих пор архив В. Г. Пленкова открывает исследователям свои тайны. Василий Георгиевич вел обширнейшую переписку. И сейчас в его собрании неожиданно находятся автографы известных ученых, писателей, деятелей культуры. Среди последних находок – интереснейшие материалы об этнографе Д. К. Зеленине, включая письма самого ученого и его окружения последних лет его жизни [5].
Неожиданная находка была обнаружена архивистами в 2010 году. В ходе плановой работы по выявлению уникальных документов был найден большой комплекс подлинных документов (писем, фрагментов произведений) писателя М. А. Шолохова (1905–1982). Они были получены В. Г. Пленковым от семьи Крупиных в 1965 году Д. В. Крупин привлек его внимание как участник установления советской власти на юге Вятской губернии. Уроженец Яранского уезда Вятской губернии, он долгие годы занимал должность управляющего делами ЦК КПСС. С М. А. Шолоховым его связывала многолетняя дружба. Можно предположить, что имя М. А. Шолохова появилось в переписке Д. В. Крупина и В. Г. Пленкова в связи с предстоявшим 60-летием писателя. Письма впервые опубликованы в альманахе «Герценка: вятские записки»6.
Отличительная черта В. Г. Пленкова-краеведа – стремление к живому общению с очевидцами событий прошлого, с людьми, лично знавшими наших знаменитых земляков. Так началась его переписка с дочерью Ф. И. Шаляпина Ириной Федоровной. Она продолжалась более десяти лет. Поражает кропотливость исследователя, широта поиска. В одном из писем он пишет: «В «Литературной России», 1968, № 8 было напечатано Ваше сообщение «Севастополь, 1917…». В нем Вы написали, что Ф. И. Шаляпин подарил своему земляку Александру Кузнецову фотопортрет с автографом. Меня, как вятского краеведа, интересует, кто был этим земляком Федора Ивановича. Не можете ли Вы мне сообщить, где теперь живет семья Кузнецова, чтобы я мог обратиться к ней с вопросом о биографии Александра Кузнецова» [7]. В другом письме читаем: «По Вашей просьбе высылаю фотоснимок, на котором заснят родной брат Федора Ивановича – Василий – и их двоюродная сестра Евгения Ивановна Клейнгаус. Снимок сделан общеизвестным фотографом-художником Сергеем Александровичем Лобовиковым в 1911 году в Вятке, во время пребывания Ф. И. Шаляпина в нашем городе. У Е. И. Клейнгаус я был, но живую ее не застал. Очень жалею, что не додумался навестить ее раньше. У нее остался сын, но он о Шаляпиных совершенно ничего не знает» [8]. Неутомимый краевед обращался не только к прямым потомкам, родственникам, но и, как видим, к их потомкам. В своих поисках он выходил и на коллекционеров. Сохранились письма к нему коллекционера И. Н. Баскова, который видел Ф. И. Шаляпина на сцене в лучших его ролях и имел около ста пластинок с записями певца.
Василий Георгиевич писал о Шаляпине в те годы, когда он многими считался изменником, покинувшим родину. Этот факт был по достоинству оценен дочерью певца: «Спешу ответить Вам и сердечно поблагодарить за Ваше внимание и присланные мне вырезки из газет. Мне они очень нужны. Особенно важно, что отец не забывал своей родины – родины своих родителей – и чем мог, старался помогать в беде, постигшей Вятский край, – голоде [9]. Так много еще злопыхателей, совершенно не знавших и не знающих Федора Ивановича, которые бессовестно поливают его грязью, но я глубоко верю, что правда восторжествует и отца помянут добром за все, что он сделал прекрасного для своего народа. Спасибо Вам, что Вы сберегли материалы, характеризующие истинное лицо «вятича» Шаляпина. От души желаю <...> Вам здоровья для продолжения Вашей благородной работы. Я рада, что побывала у Вас. Шлю семье лучшие пожелания, Вам и супруге Вашей» [10].
Ирина Федоровна была одной из многих, кому автор в благодарность за помощь и сотрудничество послал свою книгу «Вятские умельцы». «Книгу мою «Вятские умельцы» я послал через книжный магазин. Извините, что не сам и без автографа, так как мне надо было разослать более 200 экземпляров, что я физически не мог сделать один» [11], – сообщал он в одном из писем. Более 200 адресатов – таков был круг добровольных помощников и соратников исследователя в его краеведческом поиске.
Есть в фонде краеведа и материалы о менее известных людях. В них через судьбу одного человека открываются страницы нашей истории. Некоторые письма В. Г. Пленкову носят исповедальный характер. К этой категории относятся письма Вари-работницы.
Из письма Василия Георгиевича Пленкова Варваре Николаевне Петровой (город Белово Кемеровской области) от 24 января 1968 года: «Больше всего и памятнее Вы для меня как Варя-работница. В связи с юбилеем нашей областной газеты «Кировская правда» вспомнили многие кировчане и Вас. В «Вятскую правду» я начал писать с мая 1920 года, а в «Деревенский коммунист» - с 1919 года. Моя первая заметка появилась в мае 1917 года в газете «Социалдемократ», органе Московского комитета большевиков. Называлась она «Письма солдата» и была направлена на прекращение братоубийственной войны. В «Вятской правде» мои заметки разного характера печатались нередко. Меня хорошо знал Илья Исаакович Данчик [12]. Он очень меня уважал и всегда принимал душевно. Не было отказа моим заметкам в напечатании.
В 1923 году я писал о жизни вятских водников.
В 1924–1927 годах я писал о жизни Истобенской волости, о работниках молочной кооперации. Вырезки из газет того времени я храню.
Я был хорошо знаком с Владимиром и Ольгой Малиновскими. Очень жаль, что Владимир преждевременно умер (повлияли на его здоровье репрессии 1937 года и других годов).
Хотелось бы узнать о Вашей судьбе и судьбе Данчика. Очень прошу ответить на прилагаемую анкету. Это нужно для моей краеведческой картотеки. Имею дома своего рода музей. В. Пленков (С. Борисовец) [13]» [14].
Из письма В. Н. Петровой В. Г. Пленкову от 15 февраля 1968 года (в документе ошибочно указано 15 января): «Судя по твоему письму, мы люди одного поколения. Поэтому разреши разговаривать на «ты». Твое письмо мне душу перевернуло. Все вспомнилось – и Вятка, и Илья, и товарищи, и светлые, а потом черные годы. Слушай, Сергей, о том, как сложилась судьба – моя и Ильи.
В 1929 году ЦК ВКП(б) направил нас в Ташкент. Оба мы были на партийной работе в аппарате ЦК КП(б) Узбекистана. Потом меня избрали членом бюро Ташкентского горкома партии. Илья потом стал заместителем наркома земледелия республики.
Родилась дочка. Жили мы дружно, горели на работе, были счастливы.
Но вот пришел 1937 год, который разлучил нас навсегда. Илью арестовали в августе, меня – в сентябре.
Где найти те слова, которыми рассказать то, что мы пережили?
Илья погиб в 1939 году. Об этом мне стало известно через 18 лет.
А я за двадцать лет (с 1937 по 1957 год) прошла через 14 тюрем в разных городах, через лагерь и пожизненную ссылку в глухом углу Красноярского края.
Есть такое выражение: самое страшное, когда тебя бьют древком твоего собственного знамени.
С нами было именно так.
Физические пытки – не страшно.
7 ноября 1937 года в подземной камере Ташкентского НКВД мы, коммунисты, запели Интернационал. Нас исполосовали ремнями и раскидали по одиночкам. Кровью душа обливалась и тело, но не было страшно.
8 марта 1949 года в тульской тюрьме я вышла днем на «прогулку» в красном платочке. Тюремщики сорвали у меня его с головы вместе с волосами. Очень было больно, но не страшно.
А вот попробуй представить себе такое.
Когда мой следователь понял, что кулаком от меня признания в
контрреволюционной деятельности не добиться, он переменил метод.
Вызвал и говорит, что моя дочь умерла. А у меня в ушах звенит отчаянный крик шестилетней Светланки: «Мама, не уходи». Меня уводили ночью, и она в это время проснулась. И показывает следователь официальную справку из ЗАГСа о том, что «Светлана Данчик скончалась» с подписями и печатями.
И предлагает: «Мы отпустим тебя с ней попрощаться, если подпишешь признание, что помогала Икрамову (бывший первый секретарь ЦК
КП(б) Узбекистана) готовить контрреволюционный переворот и отдать республику англичанам».
Я поверила, что Светланка умерла, но «признание» не подписала.
И только через два года я узнала, что дочка жива.
Можешь ты понять такое?
Сейчас двадцать страшных лет позади.
Они не сломали мою веру в идеалы. И в этом заслуга не моя, а тех, кто меня воспитал.
В 1957 году я добилась полной реабилитации себя и Ильи» [15].
Василий Георгиевич Пленков – уникальный человек. Он внес неоценимый вклад в развитие краеведения Вятского края.
Думаю, что когда у нас в краеведении начнут всерьез использовать возможности компьютерной техники для создания электронных баз персоналий, то материалы, собранные Василием Георгиевичем, будут очень востребованы не только местными краеведами, но и исследователями всей России.

Примечания
1. ГАКО. Ф. Р-128. Оп. 1. Д. 2. Л. 1–12, 102.
2. Ардашев, М. «Знаток родного края». «Советская Россия». 1957. 20 сентября (№ 223). С. 4.
3. Дроздов, И. Очарованный. «Известия». 1968. 22 февраля (№ 44). С. 6
4. ГАКО. Ф. Р-128. Оп.1. Д. 2. Л. 81.
5. См.: Зеленин, Д. К. Избранные труды. Киров : О-Краткое, 2013. (Культурное наследие Вятки ; вып. 5).
6. См.: Меланин, М. В. Документы Михаила Шолохова в Государственном архиве Кировской области. Герценка: вятские записки. Киров, 2011. Вып 20. С. 250–260.
7. ГАКО. Ф. Р-128. Оп.1. Д. 899. Л. 33.
8. Там же. Д. 898. Л. 69.
9. Из заметки В. Г. Пленкова «Федор Иванович Шаляпин и Вятский край» («Кировская правда», 1958, 13 апреля, с.4): «Когда постиг Вятскую губернию голод после неурожайного 1911 года, Федор Иванович Шаляпин, через Московского градоначальника, перевел Вятской губернской земской управе 2998,2 рублей в пользу голодающих».
10. ГАКО. Ф. Р-128. Оп.1. Д. 898. Л. 71.
11. Там же. Л. 73.
12. Данчик Илья Исаакович родился 2 марта 1900 г. в Ново-Ушицком уезде Подольской губернии в еврейской семье. В 1921–1923 гг. учился на электромеханическом факультете Петроградского политехнического института. С февраля 1923 г. по апрель 1925 г. – ответственный секретарь газеты «Вятская правда». Позднее работал в партийной печати Узбекистана на руководящих должностях. С июля по декабрь 1932 года заведующий сектором отдела пропаганды и агитации ЦК КП(б) Узбекистана. С декабря 1932 года по декабрь 1933 года заместитель заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КП(б) Узбекистана. С 1934 года – заместитель наркома земледелия Узбекской ССР. 7 сентября 1938 года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к расстрелу. Расстрелян в тот же день.
13. Псевдоним Василия Георгиевича Пленкова в газетах 1920-х годов.
14. ГАКО. Ф. Р-128. Оп.1. Д. 693. Л. 4.
15. Там же. Л. 5–8.